Неточные совпадения
Анна, думавшая, что она так хорошо знает своего
мужа, была поражена его
видом, когда он вошел к ней. Лоб его был нахмурен, и глаза мрачно смотрели вперед себя, избегая ее взгляда; рот был твердо и презрительно сжат. В походке, в движениях, в звуке голоса его была решительность и твердость, каких жена никогда не видала в нем. Он вошел в комнату и, не поздоровавшись с нею, прямо направился к ее письменному столу и, взяв ключи, отворил ящик.
— Поедемте, пожалуйста, и я поеду, — сказала Кити и покраснела. Она хотела спросить Васеньку из учтивости, поедет ли он, и не спросила. — Ты куда, Костя? — спросила она с виноватым
видом у
мужа, когда он решительным шагом проходил мимо нее. Это виноватое выражение подтвердило все его сомнения.
Это говорилось с тем же удовольствием, с каким молодую женщину называют «madame» и по имени
мужа. Неведовский делал
вид, что он не только равнодушен, но и презирает это звание, но очевидно было, что он счастлив и держит себя под уздцы, чтобы не выразить восторга, не подобающего той новой, либеральной среде, в которой все находились.
— А! — сказала она, как бы удивленная. — Я очень рада, что вы дома. Вы никуда не показываетесь, и я не видала вас со времени болезни Анны. Я всё слышала — ваши заботы. Да, вы удивительный
муж! — сказала она с значительным и ласковым
видом, как бы жалуя его орденом великодушия за его поступок с женой.
Если же между ими и происходило какое-нибудь то, что называют другое-третье, то оно происходило втайне, так что не было подаваемо никакого
вида, что происходило; сохранялось все достоинство, и самый
муж так был приготовлен, что если и видел другое-третье или слышал о нем, то отвечал коротко и благоразумно пословицею: «Кому какое дело, что кума с кумом сидела».
Что же касается до Петра Петровича, то я всегда была в нем уверена, — продолжала Катерина Ивановна Раскольникову, — и уж, конечно, он не похож… — резко и громко и с чрезвычайно строгим
видом обратилась она к Амалии Ивановне, отчего та даже оробела, — не похож на тех ваших расфуфыренных шлепохвостниц, которых у папеньки в кухарки на кухню не взяли бы, а покойник
муж, уж конечно, им бы честь сделал, принимая их, и то разве только по неистощимой своей доброте.
— Приглашали. Мой
муж декорации писал, у нас актеры стаями бывали, ну и я — постоянно в театре, за кулисами. Не нравятся мне актеры, все — герои. И в трезвом
виде, и пьяные. По-моему, даже дети видят себя вернее, чем люди этого ремесла, а уж лучше детей никто не умеет мечтать о себе.
И, подтверждая свою любовь к истории, он неплохо рассказывал, как талантливейший Андреев-Бурлак пропил перед спектаклем костюм, в котором он должен был играть Иудушку Головлева, как пил Шуйский, как Ринна Сыроварова в пьяном
виде не могла понять, который из трех мужчин ее
муж. Половину этого рассказа, как и большинство других, он сообщал шепотом, захлебываясь словами и дрыгая левой ногой. Дрожь этой ноги он ценил довольно высоко...
— С французом, с Шарлем укатила! Того вдруг вызвали в Петербург зачем-то. Ну, вот и она… «Меня, говорит, кстати проводит до Москвы monsieur Charles». И как схитрила: «Хочу, говорит, повидаться с родными в Москве», и выманила у
мужа вид для свободного проживания.
Зося, конечно, угадывала истинный ход мыслей
мужа, но делала
вид, что ничего не замечает.
Порядок их жизни устроился, конечно, не совсем в том
виде, как полушутя, полусерьезно устраивала его Вера Павловна в день своей фантастической помолвки, но все-таки очень похоже на то. Старик и старуха, у которых они поселились, много толковали между собою о том, как странно живут молодые, — будто вовсе и не молодые, — даже не
муж и жена, а так, точно не знаю кто.
Мавруша тосковала больше и больше. Постепенно ей представился Павел как главный виновник сокрушившего ее злосчастья. Любовь, постепенно потухая, прошла через все фазисы равнодушия и, наконец, превратилась в положительную ненависть. Мавруша не высказывалась, но всеми поступками, наружным
видом, телодвижениями, всем доказывала, что в ее сердце нет к
мужу никакого другого чувства, кроме глубокого и непримиримого отвращения.
Не раз она решалась «обкормить»
мужа, но, как и все злонравные люди, трусила последствий такого поступка. Ведь у всех ее жизнь была на
виду, и, разумеется, в случае внезапной смерти Савельцева, подозрения прежде всего пали бы на нее.
Несмотря на то, что смерть
мужа в значительной мере развязала ей руки, вдова очень скоро убедилась, что при той бедности, на которую она осуждена, ей ни под каким
видом несдобровать.
Серафима приехала в Заполье с детьми ночью. Она была в каком-то особенном настроении. По крайней мере Галактион даже не подозревал, что жена может принимать такой воинственный
вид. Она не выдержала и четверти часа и обрушилась на
мужа целым градом упреков.
Только раз Галактион поссорился с своею гостьей из-за того, что она не захотела даже проститься с
мужем, когда его отправляли в ссылку, и что в
виде насмешки послала ему на дорогу банку персидского порошка.
Доктор с виноватым
видом подал заношенный лист почтовой бумаги. Прасковья Ивановна по-писаному разбирала с грехом пополам только магазинные счета и заставила
мужа читать вслух.
Выйдя из дому моего,
муж и жена без церемонии перед моим окошком и в
виду часового отдали долг природе.
Аинка, довольно красивая собою, казалось, готова была помочь своему
мужу, но я подавал
вид, что не понимаю их объяснений…
Если бы силы мои достаточны были, представил бы я, как постепенно великий
муж водворял в понятие свое понятия чуждые, кои, преобразовавшись в душе его и разуме, в новом
виде явилися в его творениях или родили совсем другие, уму человеческому доселе недоведомые.
— И правда, — резко решила генеральша, — говори, только потише и не увлекайся. Разжалобил ты меня… Князь! Ты не стоил бы, чтоб я у тебя чай пила, да уж так и быть, остаюсь, хотя ни у кого не прошу прощенья! Ни у кого! Вздор!.. Впрочем, если я тебя разбранила, князь, то прости, если, впрочем, хочешь. Я, впрочем, никого не задерживаю, — обратилась она вдруг с
видом необыкновенного гнева к
мужу и дочерям, как будто они-то и были в чем-то ужасно пред ней виноваты, — я и одна домой сумею дойти…
Между тем его сын, родившийся уже в законном браке, но возросший под другою фамилией и совершенно усыновленный благородным характером
мужа его матери, тем не менее в свое время умершим, остался совершенно при одних своих средствах и с болезненною, страдающею, без ног, матерью в одной из отдаленных губерний; сам же в столице добывал деньги ежедневным благородным трудом от купеческих уроков и тем содержал себя сначала в гимназии, а потом слушателем полезных ему лекций, имея в
виду дальнейшую цель.
— Что же я, братец Яков Родивоныч… — прошептала Феня со слезами на глазах. — Один мой грех и тот на
виду, а там уж как батюшка рассудит…
Муж за меня ответит, Акинфий Назарыч. Жаль мне матушку до смерти…
К весне солдат купил место у самого базара и начал строиться, а в лавчонку посадил Домнушку, которая в первое время не знала, куда ей девать глаза. И совестно ей было, и
мужа она боялась. Эта выставка у всех на
виду для нее была настоящею казнью, особенно по праздникам, когда на базар набирался народ со всех трех концов, и чуткое ухо Домнушки ловило смешки и шутки над ее старыми грехами. Особенно доставалось ей от отчаянной заводской поденщицы Марьки.
Правду говоря, однако, всех тяжеле в этот день была роль самого добросердого барина и всех приятнее роль Зины. Ей давно смерть хотелось возвратиться к
мужу, и теперь она получила разом два удовольствия: надевала на себя венок страдалицы и возвращалась к
мужу, якобы не по собственной воле, имея, однако, в
виду все приятные стороны совместного житья с
мужем, которыми весьма дорожила ее натура, не уважавшая капризов распущенного разума.
Розанов хотел было поудержать жену от этого перехода, но квартира действительно была и лучше и дешевле. Ольга Александровна с
видом крайней покорности сообщила маркизе, что
муж ее не хочет брать этой квартиры, пошли толки, и Розанов уступил.
Полинька стала у окна и, глядя на бледнеющую закатную зорьку, вспомнила своего буйного пьяного
мужа, вспомнила его дикие ругательства, которыми он угощал ее за ее участие; гнев Полиньки исчез при
виде этого смирного, покорного Розанова.
Ольга Александровна не ссорилась и старалась быть всем довольною. Только квартира ей не совсем нравилась: сыровата оказалась, да Ольге Александровне хотелось иметь при жилье разные хозяйственные удобства, которых Розанов не имел в
виду при спешном найме. Еще Ольге Александровне очень не понравилась купленная
мужем тяжелая мебель из красного дерева, но она и в этом случае ограничилась только тем, что почасту называла эту мебель то дровами, то убоищем.
— Ваше превосходительство, в ком же нам и защиты искать! — возражала старушка. — Я вон тоже с покойным моим
мужем неудовольствия имела (пил он очень и буен в этом
виде был), сколько раз к Ивану Алексеичу обращалась; он его иногда по неделе, по две в частном доме держал.
— А ты бы лучше язык-то на привязи подержала! — раздался позади нас мужской голос. Это был пожилых лет человек в халате и в кафтане сверх халата, с
виду мещанин — мастеровой,
муж моей собеседницы.
Ее теперь бесила и серая летняя пара
мужа, и его блестевшие очки, и нерешительные движения, и эта широкая лысина, придававшая ему
вид новорожденного.
Муж, обеспокоенный, с недоумевающим и растерянным
видом, тотчас же подбежал к ней. Но Шурочка уже успела справиться с собой и отняла платок от лица. Слез больше не было, хотя глаза ее еще сверкали злобным, страстным огоньком.
Девка там у них согрешит — куда девать? в скит к Александре под начал отдать; жену
муж возненавидит — тоже в скиты везет; даже такие бывали случаи, что купцы и больших сыновей, под
видом убогоньких, к этой Александре важивали.
— А жена должна, — заговорил женский голос из коридора, — не показывать
вида, что понимает великую школу
мужа, и завести маленькую свою, но не болтать о ней за бутылкой вина…
— Наконец, — сказал он, —
муж ваш, имея в
виду седьмую часть вашего состояния, способен отравить вас!
Все эти возгласы полупьяного ополченца Аггей Никитич слушал совершенно невнимательно и, нисколько не помышляя о своих служебных подвигах, старался не потерять из глаз аптекаршу, стоявшую около
мужа, который играл в карты с почтмейстером, мрачным на
вид стариком, украшенным несколькими орденами. Поболтав несколько времени, ополченец, наконец, оставил Аггея Никитича в покое, но его немедля же подцепила откупщица.
— Я себе так это объясняю, — отвечала с глубокомысленным
видом gnadige Frau, — что тут что-нибудь другое еще было: во-первых, во главе секты стояла знатная дама, полковница Татаринова, о которой я еще в Ревеле слыхала, что она очень близка была ко двору, а потом, вероятно, как и масоны многие, впала в немилость, что очень возможно, потому что
муж мне говорил, что хлысты, по своему верованию, очень близки к нам.
Gnadige Frau подала Сусанне Николаевне чернильницу, и та подписалась. Затем начался полнейший беспорядок в собрании. Сусанна Николаевна упала в объятия
мужа и плакала. Он тоже плакал. Ворвался в собрание Сверстов, успевший, наконец, отыскать и надеть свой белый запон; он прежде всего обеспокоился, не случилось ли чего-нибудь с Сусанной Николаевной, и,
вид «, что ничего, шепнул жене...
Gnadige Frau, не желая еще более расстраивать
мужа, и без того рвавшего на себе волосы от учиненной с ним несправедливости, делала
вид, что такая перемена для нее ничего не значит, хотя в душе она глубоко страдала.
1) Что Балалайкина жена по уши влюблена в своего
мужа и ни о каких предложениях (Глумов двадцать пять рублей давал) относительно устройства приличной"обстановки"в
видах расторжения брака — слышать не хочет.
— Ну, мы хоть в то время в контрах промежду себя были, однако я и
виду ей не подала: честь честью ее приняла, утешила, успокоила, да, под
видом гощенья, так это дело кругленько обделала, что
муж и в могилу ушел — ничего не знал!
Один из играющих был сам хозяин, длиннолицый белокурый полковник с флигель-адъютантскими вензелями и аксельбантами, Воронцов; партнером его был кандидат Петербургского университета, недавно выписанный княгиней Воронцовой учитель для ее маленького сына от первого
мужа, лохматый юноша угрюмого
вида.
Здесь мать семейства, выведенная из терпения безобразным
видом упившегося
мужа, начинает собственноручно расправляться с ним в
виду плачущих и недоумевающих детей.
Софья Николавна скоро одумалась, вновь раскаянье заговорило в ней, хотя уже не с прежнею силой; она переменила тон, с искренним чувством любви и сожаления она обратилась к
мужу, ласкала его, просила прощенья, с неподдельным жаром говорила о том, как она счастлива, видя любовь к себе в батюшке Степане Михайлыче, умоляла быть с ней совершенно откровенным, красноречиво доказала необходимость откровенности — и мягкое сердце
мужа, разнежилось, успокоилось, и высказал он ей все, чего решился было ни под каким
видом не сказывать, не желая ссорить жену с семьей.
Исполнение христианского долга благотворно подействовало на Софью Николавну; она заснула, тоже в первый раз, и проснувшись часа через два с радостным и просветленным лицом, сказала
мужу, что видела во сне образ Иверской божьей матери точно в таком
виде, в каком написана она на местной иконе в их приходской церкви; она прибавила, что если б она могла помолиться и приложиться к этой иконе, то, конечно, матерь божия ее бы помиловала.
Книг в доме Негрова водилось немного, у самого Алексея Абрамовича ни одной; зато у Глафиры Львовны была библиотека; в диванной стоял шкаф, верхний этаж его был занят никогда не употреблявшимся парадным чайным сервизом, а нижний — книгами; в нем было с полсотни французских романов; часть их тешила и образовывала в незапамятные времена графиню Мавру Ильинишну, остальные купила Глафира Львовна в первый год после выхода замуж, — она тогда все покупала: кальян для
мужа, портфель с
видами Берлина, отличный ошейник с золотым замочком…
Хотя Кирша был и запорожским казаком, но понимал, однако ж, что нельзя было Юрию в одно и то же время мстить Шалонскому и быть
мужем его дочери; а по сей-то самой причине он решился до времени молчать, не упуская, впрочем, из
виду главнейшей своей цели, то есть спасения Юрия от грозящей ему опасности.
Опасаясь навлечь на себя гнев
мужа, Дуня делала
вид, как будто ничего не замечает.
— Ничего: долго еще простоит, — отвечал обыкновенно
муж с
видом величайшего равнодушия.
Да и Священное писание, быть может, имеет в
виду любовь к
мужу как к ближнему, уважение к нему, снисхождение.